Южный Урал, № 6 - Елена Хоринская

Работа шихтового двора, миксера, цеха подготовки составов и других участков должны быть подчинены процессу сталеварения.

На основании глубокого изучения опыта сталеваров-скоростников и рабочих стахановцев других металлургических специальностей в мае 1949 года был разработан график, предусматривающий порядок выполнения отдельных операций каждой плавки. График был составлен с учетом реальных производственных возможностей, материально-технического снабжения печей.

Сталевары, особенно молодежь, радостно ухватились за эту идею, почуяв в ней новые резервы повышения производительности труда. В цехе только и разговору было, что о графике. И вот, наконец, он был введен. Первыми сварили плавки по графику Мухамед Зинуров, Иван Семенов и я. Вслед за нами «обновили» график сталевары Андриевский, Козыров и многие другие. Сменные инструкторы помогали сталеварам осваивать новый производственный ритм, следили за безупречным выполнением инструкций. Плавки были «разведены». Это дало возможность координировать труд подручных. Так как заправка печей производилась не одновременно, то для быстрого проведения этой операции подручные всего цеха сообща производили завалку на каждой печи. Кроме выигрыша времени здесь большой выигрыш и в расходовании сил. Работая сообща, большим коллективом, подручные затрачивали меньше сил и быстрее добивались успеха.

В связи с введением графика возник вопрос: как быть со скоростными плавками, не будут ли они нарушать общего ритма работы цеха? Но стахановская практика показала нелепость этих опасений. Ведь организация производственного процесса по графику предусматривает строгую последовательность всех операций на каждой мартеновской печи и, следовательно, сокращает и продолжительность плавок, увеличивает съем стали с квадратного метра пода печи.

Плавки стали вариться быстрее. Возросло количество скоростных плавок. Каждая пятая плавка — теперь скоростная. Но это, конечно, не предел. Мы стремимся к тому, чтобы скоростными были все без исключения плавки.

Сейчас регламентированный режим введен в практику всех сталеплавильных цехов комбината. Он открывает широкий простор инициативе стахановцев, а соревнование делает более конкретным. Мы получили возможность экономить время, рабочую силу, материалы на каждой операции.

Борьба за выполнение графика вызвала в жизни новые формы социалистического соревнования.

График явился результатом технического и политического роста рабочих и инженерно-технических работников первого мартеновского цеха, в недрах которого он возник и был впервые претворен в жизнь.

Большая роль в этом принадлежит цеховой партийной организации. Коммунисты нашего цеха во главе с секретарем партийного бюро тов. Батиевым рассматривали график как кровное свое дело и последовательно боролись за его внедрение не только в первом, но и в других цехах Магнитогорского металлургического комбината.

Внедрение графика на металлургическом предприятии равноценно крупному выигранному сражению. Многие сотни тонн металла получила наша отчизна благодаря строгой соподчиненности отдельных участков, образующих единый металлургический цикл.

II. Третья печь

За последние годы в газетах часто пишут о третьей печи мартеновского цеха № 1 Магнитогорского металлургического комбината. Наша печь действительно прекрасна. Это самая большегрузная печь не только в цехе, но и во всем комбинате.

На печи нас работает трое: Мухамед Зинуров, Иван Семенов и я. Самый опытный из нас, конечно, Мухамед Зинуров. Недаром его называют ветераном Магнитки! В 1931 году он приехал с первыми строителями на Магнитострой создавать мировой металлургический гигант. Он жил в «полотняном городе», как называли тогда брезентовые палатки, работал в знаменитой бригаде бетонщика Хабибуллы Галлиулина. На его глазах задували первую домну, выпускали первую плавку из первой мартеновской печи. Задолго до конца войны Мухамед Зинуров был уже известным сталеваром. Его портреты не сходили со страниц газет. Мальчишкой, учась в ремесленном училище, я вырезывал их на память и мечтал стать похожим на прославленного металлурга.

С Иваном Семеновым мы одногодки. Оба родились в 1926 году. И судьбы наши очень похожи одна на другую — школа, ремесленное училище, завод, точнее — мартеновский цех № 1. Вот и все, пожалуй. Впрочем, если подробно рассказать о годах работы в цехе, получится целая книга. Эта книга еще не написана, но вот несколько страничек из нее.

…Я учился в ремесленном училище в группе сталеваров, много раз бывал в цехе и все же, когда после окончания училища меня поставили к печи, растерялся: уж слишком огромное хозяйство — мартеновская печь!

В цех мы пришли мальчишками. Машинист завалочной машины Иван Григорьевич Крячко, главный сталеплавильщик завода Василий Тарасович Гарченко и многие другие нередко напоминают мне сейчас, разумеется добродушно, о мальчишеских проказах совсем: еще недавних лет. То чехарду, бывало, затеем с одногодками в свободное время, то еще что-нибудь придумаем. Опытные мастера по-отечески к нам относились, старались вызвать живой интерес к производству.

В каждом деле главное — живинку найти. Я свою живинку быстро нашел. Через несколько месяцев работы в цехе чувствовал себя уже металлургом и не потому, конечно, что был им, а потому, что решил непременно им стать.

Папаша мой всю жизнь был колесником. Делал обычные деревянные колеса для телег и двуколок. О мартеновском производстве он и понятия не имел. Я работал уже вторым подручным у печи, зарабатывал хорошо. Приоделся. Синий диагоналевый костюм в премию получил за просушку летки. Домой посылал довольно значительные суммы. Но именно это и обеспокоило моего отца:

— Откуда у мальчишки такие деньги? Надо проверить. Долго ли без присмотру свихнуться…

Не предупредив меня телеграммой, приехал, чтобы врасплох застать. Вижу — отец ко мне как-то по особому присматривается, но виду не подаю, а потом предлагаю:

— Хотите, папаша, завод посмотреть?

Тот охотно согласился. Повел я его по всему металлургическому конвейеру, начиная с домны. Старику все это в новинку. Поминутно над головой стотонные ковши ухают, снуют краны, всюду движение, шум, незнакомые мощные механизмы… Жмется старик к стенкам, с непривычки, конечно, страшновато. Я его успокаиваю:

— Раз вы со мной, папаша, то ничего не опасайтесь…

Зашли в первый мартеновский цех. Тут уж я совсем как дома. Первый подручный, не кто-нибудь. Я подробно рассказал отцу о сталеплавильном производстве. Подошел к нам начальник цеха, поздоровался со мной за руку. Отцу это понравилось: значит парня уважают, несмотря на то, что в годы еще не вошел. Короче говоря, таким уважением проникся отец к профессии металлурга, что меня, своего родного сына, по имени отчеству даже стал называть.

И в самом деле, прекрасная профессия — сталевар. Чем больше я работаю на печи, тем больше люблю свою горячую, смелую и красивую работу. Что может сравниться с чувством, которое испытываешь, когда могучий поток искрометного металла устремляется сквозь летку в ковш. Стоишь и не веришь, неужели это ты смог сделать, выплавить эту лавину стали, которая завтра же будет превращена трудом прокатчиков, машиностроителей, металлистов в рельсы, в фермы мостов, в машины, в каркасы высотных зданий.

Много плавок я выдал за пять лет работы в цехе, и каждая плавка особенная, отличная от другой. Именно поэтому труд сталевара — творческий. Тот, для кого все плавки одинаковые, никогда не станет настоящим металлургом.

К мастерству сталеварения я, как и тысячи сталеваров новой школы, шел опираясь не только на личную практику, а используя опыт передовиков и те знания, которые мне дало училище, а затем и школа мастеров социалистического труда.

В методах и приемах моей работы нет ничего необычного, исключая разве то, что во время слива чугуна я не прикрываю газ, как это делают многие сталевары, а даю максимум тепла, прогреваю ванну. Ведь слив чугуна аналогичен процессу завалки. Насыщение ванны теплом в самом начале плавления является залогом получения скоростной плавки. Заправку печи стараюсь проводить быстро, чтобы как можно полнее сохранить тепло печи, пода, стен. Предпочитаю напряженный ритм работы, когда счет идет буквально на минуты. Экономить время — значит больше дать сверхпланового металла!

Правильное проведение всех этапов плавки дает уверенность в успехе. Сталевары стали подлинными хозяевами процессов, происходящих в печи. Это значит, что они могут выдавать плавку в строго заданное время. Будь это не так, не смогли бы мы внедрить пооперационный график.

Подлинным мастером скоростных плавок стал за три года самостоятельной работы мой сменщик и товарищ по работе Иван Семенов. Про Семенова можно сказать, что он врожденный металлург. Неторопливый, неизменно спокойный, он ведет печь с уверенностью и мастерством истинного ветерана металлургии. Его имя, методы его работы известны металлургам всего Советского Союза. Решением Министерства черной металлургии и Президиума ЦК профсоюза рабочих металлургической промышленности по итогам соревнования в IV квартале 1950 года Ивану Семенову присвоено почетное звание «Лучшего сталевара страны».